Интервью с Jon Lord : DARKSIDE.ru

Привет! Это Ксения из Russian Darkside.

Привет! Джон на проводе. Как у тебя дела?

Нормально, а у вас?

Просто отлично, здесь такой прекрасный день!

В Москве сейчас не так замечательно - холодно, ветрено, снег идет…

О, мне очень жаль (смеется). У нас тут солнце светит вовсю и +30, так что…

Ой, я вам завидую (смеется). Ну хорошо, приступим?

Да-да, конечно!

Прежде всего, я очень рада говорить с Джоном Лордом, человеком, который сделал так много для рок-музыки – не только в Великобритании, но и по всему миру. И первый вопрос достаточно банален, но актуален для нас. С какой программой вы приедете в Россию, и будет ли она сильно отличаться от программы европейского тура, где вы полностью исполняли “Sarabande”?

Да, в России я буду играть. В прошлый свой приезд я исполнял “Concerto for Group and Orchestra”, а в этот раз я буду играть сюиту “Sarabande”, другие песни из моего сольного творчества и песни DEEP PURPLE с оркестром, как всегда. Надеюсь, это хорошая смесь.

Определенно! А собираетесь ли вы снимать концертный DVD где-нибудь, или это будут просто концерты без видеосъемки?

Я бы хотел это сделать, но у меня пока не было такой возможности. Мы сняли видео несколько лет назад, но оно получилось не очень хорошим. Хотя я надеюсь снять DVD в следующем году, в этот раз такого не будет. Буду просто я живьем (смеется).

А какую страну вы бы выбрали для съемки DVD? Какая публика вам нравится больше всего?

Хороший вопрос. Но дело не в том, какая страна мне нравится больше всего, а в том, что в разных странах публика реагирует по-разному. Где-то люди более оживленные, где-то более вежливые, где-то, знаете…

Сумасшедшие?

Да, некоторые аплодируют и кричат. Но, как правило, я вижу, что слушатели на моих концертах, по крайней мере, понимают, что я пытаюсь сказать и сделать. Так что я могу снять DVD где угодно, от Краснодара до Нью-Йорка, это не имеет значения. Важно, что я чувствую, когда делаю музыку.

Понятно. Реакция поклонников, теплота, с которой принимает вас зал…

Да, ведь, в конце концов, мне нужна именно реакция зала. Я хочу сказать, мы не в вакууме музыку делаем, мы создаем ее, чтобы оказать воздействие на слушателей, может быть, изменить их отношение к чему-то, или дать им эмоции, которые они не ожидают, и так далее. Для меня музыка является взаимодействием. От моего сердца к вашему, и, надеюсь, обратно от вашего к моему.

А кто в этот раз будет исполнять вокальные партии? Ну и, конечно, многие интересуются, будете ли вы исполнять “Child in Time” на этих концертах.

Будут те же вокалисты, с которыми я приезжал в прошлый раз, Стив Бальзамо и Катаржина Ласка из Польши. Они уже три года поют у меня, и они мне очень нравятся, потому что исполняют мои песни с правильными эмоциями, с нужными чувствами. Само собой, я буду играть “Child in Time”, это очень мощная песня, она со мной уже почти 40 лет. Разумеется, я буду исполнять ее.

Кстати, что касается этой песни… Не задевает ли вас, что иногда люди приходят на

ваши концерты лишь для того, чтобы услышать ее и еще две или три песни DEEP PURPLE, и не всегда понимают тот материал, который вы создали вне группы?

Ну, если это значит, что у меня есть возможность показать им что-то еще, тогда я в любом случае рад, что они пришли на концерт, потому что они могут обнаружить, что в моем репертуаре им нравится что-то помимо песен DEEP PURPLE. И может быть, они уйдут с концерта, удивляясь тому, что открыли для себя что-то новое. Знаешь, я надеюсь, что люди понимают, что я делаю то, что делаю, потому что испытываю страсть, потому что я искренне верю в то, что это хорошо, это важно, это нравится людям и имеет какую-то ценность. И это звучание, которое создают хорошие рок-музыканты и хороший симфонический оркестр вместе – вы запомните его надолго. Так что, если они пришли, чтобы послушать две или три песни, я думаю, они уйдут с концерта счастливыми и удивленными.

Когда вы даете концерты в Европе, бывает ли такое, что люди позволяют себе кричать что-то вроде «Сыграй DEEP PURPLE!», «Больше песен DEEP PURPLE!». Честно говоря, мне иногда становится стыдно за мою страну, когда здесь происходит такое.

Нет, такого практически не случается, и в прошлый мой приезд в Россию такого не было. Люди были очень вежливы, очень щедро делились со мной своими эмоциями, слушали то, что я играл, с открытыми сердцами. Тогда русские слушатели произвели на меня сильное впечатление. У меня вообще не было каких-то серьезных проблем. Конечно, иногда кто-то приходит на концерт, толком не зная, что это за концерт такой вообще. Я не могу винить людей за это, но сам я так не поступил бы. Я имею в виду, если бы я пришел на концерт, и мне бы не понравилась музыка, или я бы понял, что этот концерт – совсем не то, что я думал, я бы просто повернулся и тихо ушел (смеется), и я уверен, ты бы поступила так же.

Мне кажется, это единственное правильное решение.

Верно. Конечно, меня с DEEP PURPLE связывает очень долгая история, но было бы глупо, если бы я на концертах исполнял только материал DEEP PURPLE, - в конце концов, для этого есть сами DEEP PURPLE. Если вы хотите послушать их песни, вы просто идете на их концерт. А я пытаюсь дать вам свою музыку и свои чувства, ну и свою интерпретацию песен DEEP PURPLE, которые я люблю. И я надеюсь, люди это понимают.

Обязательной и очень важной частью ваших концертов является симфонический оркестр. А сколько времени требуется музыкантам оркестра, чтобы выучить ваш материал? Как вы взаимодействуете с ними?

Оркестры бывают разные. Вообще, оркестр – не какая-то единая формация. Это 80 человек и 80 различных взглядов на музыку и ее исполнение, и именно это делает оркестр таким чудом. Это совокупность индивидуальных чувств, дающих в итоге единое звучание. Это чудесный механизм, оркестр, и разным оркестрам требуется разное время, чтобы разобраться с тем, что я написал. Должен сказать – и я очень благодарен за это – что 99% времени у меня не возникает проблем. Музыка, которую я пишу, иногда бывает очень сложной, но я думаю, оркестр получает удовольствие от того, что играет ее, так что в подавляющем большинстве случаев они очень быстро принимают эту музыку и играют с радостью. А общаемся мы на языке музыки, и одним из самых простых способов описать, чего ты хочешь в музыке, является использование итальянских му

зыкальных терминов, которые практически универсальны и понятны каждому. Если ты хочешь, чтобы что-то игралось быстро, то говоришь “allegro”, что на итальянском означает «быстро», и практически любой музыкант в мире это поймет. У меня всегда хороший диалог с дирижерами, а дирижер, с которым я буду работать в Санкт-Петербурге и Москве, итальянец, но он отлично говорит на русском и английском. Фабио Мастранджело – прекрасный человек, и у меня нет никаких проблем в общении с ним. В общем, музыканты всегда смогут найти способ объясниться.

И понять друг друга.

Да, мы всегда сможем это сделать, потому что у нас есть общий язык, и это сама музыка, которая является универсальным средством коммуникации.

В любой стране, да. А были ли случаи в вашей концертной деятельности, когда оркестр не соответствовал вашим ожиданиям, или результаты были хуже желаемых?

“Да” на первую часть вопроса. Иногда они не отвечали моим ожиданиям, но не часто, и, я скажу, что это никогда не было «хуже», просто по-другому. Как я сказал, иногда оркестру очень сложно сыграть что-то. Я не облегчаю людям жизнь, не говорю, что это легко, но я надеюсь, что им интересно играть мои вещи. Однако для этого требуется упорная работа, и иногда некоторым оркестрам, не привыкшим играть на таком высоком уровне (я имею в виду не громкость, а интенсивность), требуется больше времени, чтобы сыграть так, как нужно мне, так что, бывает, я немного разочаровываюсь, но это происходит редко. Но по большей части, знаешь, все концерты отличаются друг от друга, потому что это разные оркестры, разные дирижеры, разные города, разная публика, разные дни – так много факторов…

Разное настроение...

Точно! И это делает каждый концерт уникальным переживанием, и поэтому мне это так нравится. Ты не играешь одно и то же каждый вечер. Музыка может выглядеть одинаково на бумаге, но когда она звучит в воздухе, когда обволакивает слушателей, проникает в сердца и умы людей, она каждый раз звучит по-другому. Поэтому мне это так нравится. А иногда разные оркестры по-разному воспринимают одно и то же произведение, и это замечательно. В общем, мне с оркестрами всегда везло.

То есть по большей части они понимают, что вы хотели сказать тем или иным произведением?

Думаю, да, и моя музыка очень эмоциональна. Это не особо интеллектуальная музыка. Я пишу не головой, а сердцем, потому что я не знаю, как писать интеллектуальную музыку. И мне кажется, это связывает меня с другими музыкантами.

Прошлой осенью стало известно, что вы собираетесь сочинить программу для оркестра с литаврами. На каком этапе эта работа сейчас?

Это произведение на самом деле является концертом для хаммонд-органа и оркестра с литаврами. Примерно через год оно будет исполняться на фестивале в Осло, в Норвегии. Работа пока еще на начальной стадии. Я написал большую часть музыки, но еще не аранжировал ее для оркестра, так что я до сих пор работаю над этим. Мне нужно произведение, которое я смогу играть на хаммонде с оркестром, и я использую литавры как сольный инструмент, так что я надеюсь, это произведение понравится людям. Но оно еще не закончено, так что я больше ничего не могу сказать. Я просто не знаю, что, в конечном счете, получится (смеется).

А эта программа будет представлена где-то еще, помимо Осло, в других странах?

Да, я надеюсь на это. Я хотел бы играть ее, где только можно, для всех, кто хочет ее услышать. Главное, чтобы меня пригласили. (смеется).

Меня всегда интересовал один вопрос, и я всегда задаю его англичанам. Почему так получается, что английские музыканты первыми изобретают что-то новое и начинают использовать это в своей музыке, в разных стилях? Потом музыканты других стран берут эти новшества, начинают использовать их в музыке и добиваются успеха, но почему путь всегда прокладывают англичане?

Хм, интересная мысль. Черт возьми, это очень хороший вопрос! Думаю… Давай вернемся к взрыву популярной музыки в 60-х. В то время в Англии было поколение музыкантов, которые интересовались… как бы это лучше сказать… мы были очарованы, захвачены тем, что приходило из Америки – черный блюз, американская народная музыка, джаз и так далее. И в 50-60-х годах все это проникло в нашу кровь, и мы взяли эти американские влияния и изменили их, подогнав под наш образ мыслей. Британия – маленький остров, и в то послевоенное время росли промышленные города, а молодые люди искали что-то в музыке. Наверное, наиболее очевидными примерами того, что произошло, будут THE BEATLES и THE ROLLING STONES. Это два лучших примера того, что мы сделали с американской музыкой.

Определенно.

А потом, конечно, мы отправили эту музыку в мир, и она вошла в Европу и пошла дальше, а потом другие страны начали изменять ее по своему вкусу, по своему желанию, и это-то и есть самое чудесное в музыке – она путешествует, меняется, мутирует в разных странах, но сохраняет свое сердце и эмоции, говорит на одном языке. А в Британии в это важное время, в 60-х и начале 70-х, у нас, молодежи, была сила, желание и свое видение музыки, и это было очень-очень сильное видение. Оно было подхвачено целым поколением людей, которым действительно очень нужно было найти что-то в музыке. И что интересно, это поколение музыкантов, мое поколение, - мы до сих пор здесь, и мы продолжаем играть. И мы до сих пор чувствуем, что эта музыка принадлежит нам, и мы ведем ее в разных направлениях и разными способами. Некоторые группы отошли от хард-рока к исполнению более мягкого рока, некоторые вернулись обратно в блюз. Я вот до сих пор играю блюз, этим вечером мы даем блюзовый концерт в Германии, а через несколько дней я приеду к вам, чтобы сыграть с оркестром. Так что мы – благословленное поколение музыкантов, потому что мы росли в то время, когда музыка просто взорвалась по всему миру… Хм, извини за столь продолжительный ответ.

Нет-нет, очень интересно!

Надеюсь, я смог более-менее внятно объяснить.

Вне всяких сомнений. Что ж, недавно вы приняли участие в записи благотворительного сингла с Тони Айомми, Яном Гилланом и другими известными музыкантами. В каком стиле написаны эти песни? И как вы думаете, способны ли люди все еще сочувствовать и сопереживать и не расценивать такие вещи только как пи-ар-ход со стороны музыкантов, желающих заработать?

Все деньги от продаж этого сингла пойдут народу Армении, я имею в виду строительство музыкальной школы в Армении, для этого он и предназначен. Думаю, намерения Яна Гиллана и Тони Айомми в этом отношении достойны восхищения, потому ч

то они искренне хотели помочь, когда Армения пострадала от жуткого землетрясения (Ян Гиллан и Тони Айомми участвовали в акции Rock Aid Armenia, направленной на сбор денег для пострадавших от землетрясения в 1988 году. Приехав в Армению 20 лет спустя, Ян и Тони обнаружили, что единственным зданием, которое не было отстроено заново, была музыкальная школа, и решили собрать деньги на ее строительство – прим. пер.). Я думаю, это очень, очень благородно, и если какие-то журналисты думают, что может быть иная причина, то они заблуждаются. В этот раз, когда я тоже помогал, Ян Гиллан не получил никаких денег, Тони не получил денег, я не получил денег – никто никому ничего не заплатил. Мы сделали это за идею, и это замечательно, когда ты можешь сделать что-то абсолютно бесплатно ради правого дела. Не думаю, что кто-то поимеет с этого какую-то прибыль, за исключением, разумеется, народа Армении, если сингл будет продаваться так, как мы надеемся. Только народ Армении имеет право на эти деньги.

А в каком стиле эти песни?

Это очень тяжелый рок. Песни о том, что видел Ян, когда приезжал в Армению. И там очень, очень мощный гитарный рифф, типичный рифф Тони Айомми. Это потрясающая рок-песня, очень мощная, и звучит она как отличная комбинация музыки BLACK SABBATH, DEEP PURPLE и IRON MAIDEN. Это очень хорошая песня и я желаю, чтобы она была оценена по достоинству.

А вообще, этот проект, WHOCARES, был одноразовым или у него есть какое-то будущее?

Ты имеешь в виду, не решат ли задействованные люди записать еще что-то вместе? Ну, меня не спрашивали, и я еще не слышал, собираются ли они записывать еще какой-то материал для проекта WHOCARES. Но если они спросят меня, конечно, я бы не отказался сделать еще что-то. Мне на самом деле очень понравилось. Это был первый раз, когда я играл с Тони Айомми, и у меня остались очень хорошие впечатления. Я уже играл с Нико МакБрейном и, конечно, я играл с Яном Гилланом (смеется), но в этот раз я получил большое удовольствие, это была великолепная рекорд-сессия. Так что, если они обратятся ко мне, мне будет очень интересно, и я думаю, что мы могли бы даже записать альбом вместе, кто знает.

Вы как-то разделяете свое творчество на песни и симфонические работы? Для вас это единая музыка или вы все же проводите какие-то границы?

Это на самом деле одно целое, мой способ выразить свои убеждения. Знаешь, если бы я был проповедником, то именно это я бы проповедовал – что музыка является единым миром. Не нужно навешивать на нее ярлыки, правда. Все дело в передаче эмоций, в том, чтобы люди услышали то, что их тронет. И мне нравится играть как с симфоническим оркестром, так и с рок-группой или с ритм-энд-блюз-группой. До конца своей карьеры я просто хочу делать музыку, которая радует меня и, надеюсь, других людей. Сейчас для меня основным направлением является исполнение музыки с оркестром, в этом столько счастья. Я играю с улыбкой на лице, я счастлив, я хочу находиться именно там. И если я смогу дать людям хотя бы половину того же удовольствия, что испытываю я сам, я буду счастливым человеком. Я искреннее верю, что музыка – это единый гигантский мир, и вы можете взять из него все, что вам понравится. Не нужно его делить, и тот факт, что я играл на хаммонде в рок-группе, вовсе не означает, что я не могу делать все, что захочу. Если это достаточно хор

ошо для меня, и если я знаю, как это делать, - а я надеюсь, я знаю (смеется), - то я должен продолжать.

Вы хорошо знаете нотную грамоту. Вам нравится классическая музыка и вы играли во многих рок-группах, в которых музыканты не были так хорошо знакомы с нотной грамотой. Как вы реагировали на это? Были ли у вас какие-то проблемы в связи с этим?

Нет-нет. Я знаю, как записывать музыку нотами и как читать ноты. Многие из моих знакомых музыкантов – отличных музыкантов – не знают нотной грамоты. Но я не сноб в этом отношении, я не критикую их за то, что они не знают ее. Вот только молодым, начинающим музыкантам я бы сказал, что им было бы полезно научиться нотной грамоте. Не потому, что это какая-то интеллектуальная необходимость, но просто потому, что это полезно. А когда я работаю с музыкантами, не знающими нотной грамоты, мы разучиваем песни вместе, на слух, так что никаких проблем. Но я искренне скажу молодым музыкантам, что научиться читать ноты было бы полезно.

Это облегчает работу?

Например, если мне посреди ночи или во время перелета приходит в голову мелодия, я могу просто записать ее на нотной бумаге. Мне не нужно искать средства, чтобы напеть ее и записать на пленку. Так что это просто полезно, вот и все. Это не жизненно важно, как я уже сказал. Для рок-музыкантов это точно не такая уж большая необходимость, но это может помочь.

Как вы себя чувствовали в WHITESNAKE? Я спрашиваю, потому что в одном из интервью вы сказали, что вы пришли в группу просто от нечего делать, но ведь вы записали с ними шесть альбомов и остались с Дэвидом, даже когда все остальные музыканты ушли из группы в 1982 году.

Да, в некотором роде, это я и имел в виду, - в 1978 году я ничем не занимался и я даже не знал, чем хочу заниматься, и Дэвид попросил меня помочь. Честно говоря, я не собирался оставаться в группе больше года, думал просто помочь ему в самом начале. Но годы шли, мы записывали альбомы, ездили в турне, и я получал от этого удовольствие. Я не был активным членом группы, не принимал решений, просто играл на клавишных то, что им было нужно. Это была хорошая группа, и мне нравилось заниматься в ней музыкой. И только в начале 80-х я стал чувствовать некоторое разочарование от того, куда двигалась группа с песнями Дэвида, поэтому начал подыскивать что-то еще, и тут Ян Гиллан позвонил мне и спросил, не хотел бы я реформировать DEEP PURPLE, и, думаю, ответ был очевиден. Но я не считаю WHITESNAKE своим наследием. Я просто играл там на клавишных.

Так что, DEEP PURPLE для вас более родная группа.

Совершенно верно. Это было мое дитя с самого начала. Когда Ричи и я встретились в первый раз, у нас был общий взгляд на музыку, и я совершенно определенно могу сказать, что для меня DEEP PURPLE является гораздо более важным наследием. К нему я отношусь с большей страстью, чем к WHITESNAKE.

Мне всегда было интересно, когда у вас впервые появилась идея о том, что рок-группа может записать что-то с оркестром.

Еще до встречи с Ричи я услышал произведение джаз-бэнда DAVE BRUBECK QUARTET. Дэйв Брубек – американский джазмен, пианист, который был одним из героев моей молодости. И когда я услышал произведение, которое он сделал с симфоническим оркестром в середине 60-х, я подумал «Ух ты, о

тличная идея!», а потом задумался, как это звучало бы с рок-группой, а не с джаз-бэндом. Так что, через год после того, как мы создали DEEP PURPLE, я понял, что у нас просто отличная группа, и сказал «Давайте попробуем». К этому времени у меня уже были кое-какие идеи, и когда в начале 1969 года я предложил это членам группы и менеджменту, они сказали «Давай сделаем это», и у меня было 4 месяца, чтобы написать произведение. Нужно было совместить мои задумки со звучанием рок-группы, но Ричи Блэкмор, Ян Гиллан, Ян Пейс, Роджер Гловер и я, мы были той самой группой, которая смогла бы сделать все это правильно. И я очень рад, что мы попытались, потому что это изменило мою жизнь.

“Concerto for Group and Orchestra” и “Gemini Suite” были записаны с участием членов DEEP PURPLE. Теперь, спустя столько времени, что нравится вам больше? Что оказалось лучше, “Concerto for Group and Orchestra” или “Gemini Suite”?

Я думаю более успешным оказался “Concerto for Group and Orchestra”. В нем содержится нужное противостояние, если можно так выразиться. Это музыка молодости, это молодой я пытается рассказать миру, во что он верит, во что он верил тогда и верит до сих пор. И звучание симфонического оркестра – это один из лучших звуков в мире, и звучание рок-группы – тоже великолепный звук, они чудесно звучат вместе. И это произведение рассказывает о попытке это сделать. Первая часть “Concerto” является битвой между ними двумя, вторая часть – это перемирие, а третья символизирует радость от того, как они звучат вместе. Это произведение рассказывает историю, рассказывает честно, со страстью и с определенным мастерством. Я думаю, эта вещь получилась лучше. Но позже, когда я делал “Sarabande”, у меня было больше опыта, поэтому “Sarabande” в гораздо меньшей степени является интеллектуальным упражнением. Оно о радости исполнения и написания музыки для симфонического оркестра и рок-группы, и я с нетерпением жду возможности сыграть его вам в ближайшем будущем.

В своем последнем турне вы исполняли “Concerto for Group and Orchestra” целиком. Изменилось ли что-либо в вашем восприятии этого произведения спустя 40 лет, прошедших с его записи?

Да, я бы сказал, определенно. Перемена произошла не со мной, но с миром музыки. Когда я написал “Concerto”, и когда мы впервые исполняли его, идея поместить на одну сцену рок-группу и оркестр была революционной. Теперь, конечно, это происходит все время, но люди все равно не пишут много такой музыки. Я имею ввиду, специально. Они просто исполняют рок-песни с поддержкой оркестра. Я же пытался и до сих пор пытаюсь писать музыку специально для рок-группы и оркестра. Я думаю, изменилось отношение симфонических оркестров к рок-музыкантам. Сейчас они гораздо лучше понимают рок. Когда мы впервые исполняли “Concerto” в 1969 году, оркестр нас вообще не понимал. Они не понимали кто мы, черт возьми, такие, почему мы играем на инструментах с усилителями, почему мы используем такую технику и так далее. Сейчас, конечно, в оркестрах много молодых музыкантов, которые выросли в окружении современной рок- и поп-музыки, так что они гораздо лучше понимают популярную музыку, чем это было когда мы начинали. Это и есть та самая перемена, но единственное, что изменилось для меня, это то, что я сам стал лучше. Я стал более хорошим исполнителем, композитором, я лучше понимаю оркестр, и я все еще делаю какие-то открытия. Но главн

ое то, что изменилось отношение оркестров к рок-музыкантам, да и сами рокеры лучше понимают оркестры, чем в 60-70-х годах. И я думаю, публика более открыта для этого, чем 30-40 лет назад. Думаю, отношение изменилось к лучшему.

Вы большой поклонник хаммонд-органа, а каково ваше отношение к постоянно растущему объему использования синтезаторов и синтезированной музыки? И почему вы почти никогда не использовали синтезаторы?

Я пробовал синтезаторы в середине 70-х и снова пробовал их немного в WHITESNAKE, но в целом, я понял, что я гораздо лучше играю на хаммонде и пианино и понимаю эти два инструмента лучше. Я могу выдавать очень много различных звуков на хаммонде, а пианино – такой красивый и эмоциональный инструмент, и, честно говоря, я не чувствую необходимости углубляться в мир синтезаторов. Кроме того, очень много музыкантов, которые лучше меня умеют использовать синтезаторы. Например, Кейт Эмерсон и Рик Уэйкман – они прекрасно играли на синтезаторах. Меня устраивает то, что я знаю, но у меня нет никаких претензий к технологическому прогрессу и синтезированной музыке. Сейчас на клавишных ты можешь воспроизводить поразительное количество звуков и шумов, и я обеими руками «за», мне нравится прогресс. Но если говорить обо мне лично, то меня устраивают хаммонд и пианино.

Не могли бы вы рассказать нам немного о вашем проекте с Анной Фиби, скрипачкой?

Она мой новый друг, я встретил ее всего около года назад. И я надеюсь, что мы сможем сделать что-нибудь вместе, создать небольшую группу с нужными людьми, чтобы играть, я думаю, прогрессивный рок. Но мы еще не приступили к написанию музыки, поэтому стараемся держаться вместе, и поэтому я беру ее с собой в этот тур, чтобы она поняла, как я работаю на сцене с оркестром. Так что она будет играть с нами в России и в Италии в следующем месяце и далее. Она превосходный исполнитель, молодая, красивая девушка, играет на электроскрипке и на обычной скрипке, и я очень жду результатов нашей совместной творческой деятельности. Больше я пока не могу сказать, так как мы еще не начали сочинять музыку. Может быть, в это же время в следующем году я смогу сказать больше (смеется).

Значит, вы на начальном этапе сотрудничества с ней. Это всегда интересно.

Да, ты знаешь, это всегда замечательно, когда два музыканта видят что-то друг в друге, и чувствуют, что могут сделать что-то вместе. Как я уже сказал, мы пока не знаем, что это будет, но я очень уважаю ее как музыканта и исполнительницу, и я знаю, что она относится так же ко мне. Посмотрим. Все это очень увлекательно.

Недавно появилась информация о трехдисковом издании “Made in Japan”, и вы говорили, что не видели ни минуты из этих материалов. Как это произошло?

Я мало об этом знаю. Я видел что-то об этом на веб-сайте, но я даже не знал, что есть еще какое-то видео. Я думал, мы уже выпустили все, что у нас было с того времени, и мне на самом деле очень интересно посмотреть, что же это такое. Я сам еще ничего не видел, так что, боюсь, от меня тут мало помощи. Я просто ничего не знаю! (смеется) Но мне кажется, что если у них действительно есть еще какое-то видео того времени, это просто чудесно, потому что для меня это было самое лучшее время в DEEP PURPLE. Во время “Made in Japan” мы так хорошо сыгрались. Я бы сам хотел посмотрет

ь видео, но для меня самого все это большой сюрприз.

Что ж, подождем. Но этот концерт, “Made in Japan”, многие журналисты и музыканты называют лучшим живым выступлением. Какое же волшебство вы создали тогда там, в Японии, что такого особенного было в этом концерте, что его упорно называют лучшим?

Думаю, все в группе в тот момент были на пике своих способностей, все играли очень, очень хорошо. Мы месяцы были в дороге, и мы отлично сыгрались, понимали друг друга, и даже хотя время от времени между членами группы могли возникать разногласия, у нас были одни цели, мы все хотели одного и того же. Мы верили в одно и то же, в то, что мы играли, и все это слышно на записи. Вы можете слышать напряжение между пятью музыкантами, каждый из которых является сильной личностью, и это напряжение возникает из-за любви к музыке, из-за уважения друг к другу, и вы слышите, как все это превращается в единое целое. Я думаю, поэтому запись получилась такой хорошей. Конечно, свою роль сыграли технические способности Мартина Берча, который продюсировал большую часть ранних работ DEPP PURPLE. Да, концерт был потрясающе записан, и группа играла невероятно хорошо. Сейчас я слушаю эту запись и говорю себе «Господи, хотел бы я сейчас так играть» (смеется).

Я хотела бы спросить о проекте THE HOOCHIE COOCHIE MEN. Как получилось, что вы стали его участником, и понравилось ли вам это сотрудничество?

Да, в 2003 году я был в Австралии, а там живет Боб Дейзли, который играл на бас-гитаре в RAINBOW, и у него там есть маленькая группа, исполняющая блюз, которая называется THE HOOCHIE COOCHIE MEN. Я собирался пробыть в Австралии несколько недель, и он спросил, не хотел бы я сыграть с ними. Мы дали вместе три концерта, и один из них был записан – мы выступали в очень известном блюзовом клубе The Basement в Сиднее. Они выпустили эту запись, и она стала очень успешной. Пару лет спустя они попросили меня помочь им в записи студийного альбома, и я опять согласился. Этот диск также пользовался успехом. Это было просто сотрудничество друзей, нежели что-то большее. У меня нет планов выпускать что-то еще с ними, сейчас я сам езжу по Европе с JON LORD BLUES PROJECT. Мы собираемся дать около 20 концертов, ведь это то, с чего я начинал, ритм-энд-блюз, я это играл в своей первой группе еще до DEEP PURPLE. Это великолепное чувство – вернуться к музыке своей молодости с людьми, которые знают, как ее играть.

Как я понимаю, вы не собираетесь записывать что-то вместе, просто даете несколько концертов?

Мы можем и записать что-нибудь, нам уже предлагали записаться с этим блюзовым проектом, и мы думаем об этом, потому что… почему бы и нет? (смеется) Это замечательная музыка, честная, открытая, несложная и даже простодушная. Так что я ничего не имею против записи, и, возможно, мы так и поступим.

Замечательно, мы будем ждать результатов. Еще один вопрос о вашем сольном творчестве: был ли у вас когда-нибудь альбом, который опередил свое время и был из-за этого неправильно понят публикой?

Думаю, можно сказать – это лишь мое личное мнение – что первые три или четыре альбома, которые я записал с оркестром, возможно, были неправильно интерпретированы, так как опередили свое время. Как я уже говорил, сейчас это воспринимается нормально, нет ничего необычного в том, что р

ок-группа играет с оркестром. Но тогда, в конце 60-х и начале 70-х, это было невероятно необычно, так что можно сказать, что те альбомы опередили время. Некоторые критики говорили, что я пытаюсь умничать, хотя я никогда не пытался прослыть умником, вообще не думал об этом. Я не думаю о себе как об умнике, просто как о музыканте, который добился успеха и получает удовольствие от написания музыки. Но сейчас я чувствую себя отмщенным. Я чувствую, что поступил правильно. И если бы мне пришлось сделать все это снова, я бы ничего не изменил, сделал бы все точно так же.

А как вы относитесь к современной музыкальной индустрии со всеми этими mp3 и скачиваниями с Интернета? Не думаете ли вы, что mp3 и Интернет иногда убивают сам дух музыки, который так ярко чувствовался 30 лет назад?

Отвечая одним словом – да. Мне кажется, произошло что-то очень важное. Скачивая музыку из сети, вы не покупаете качество звука, ведь mp3 ни в коем случае не является хорошим качеством. И если группа или оркестр идет в студию, чтобы сделать запись, они очень упорно трудятся над звуком, чтобы сделать его красивым, широким и насколько возможно полным, а потом этот звук сжимается в mp3, загружается на компьютер, и его звучание нисколько не похоже на то, музыканты старались сделать в студии. Сейчас мы не покупаем звук, мы покупаем содержание. Песни и музыка превратились в товар, который мы покупаем как капусту, курицу и картошку. Теперь это товар широкого потребления. И это большой позор, но я думаю, что все как-то вернется на свои места. Думаю, в ближайшие годы кто-то изобретет способ передачи музыки слушателям с надлежащим качеством звука, и звук снова станет важным. Печально, что компании звукозаписи умирают, потому что в лучшие времена они играли важную роль, были частью процесса. Конечно, в худшие времена они были просто жадными бизнесменами, но когда-то они были важны для музыкальной индустрии, для будущего музыки. И это очень плохо, что они исчезают.

Ну и чтобы подвести итог под этим очень информативным и интересным интервью, какой совет вы бы дали молодым музыкантам, которые только начинают карьеру, начинают писать музыку? Что бы посоветовали им, чтобы в будущем они продавали не картошку, как вы говорите, а настоящую музыку, настоящий звук, эмоции?

Ты только что очень хорошо сказала (смеется). Мой совет: вы должны быть готовы, вы должны быть насколько возможно лучшими, и верить в то, что вы лучшие, и упорно трудиться. Публика не прощает, если ей подсовывают товар второго класса. Вы должны это своей будущей аудитории – стараться быть лучшими во всем, страстно верить в то, что вы делаете, и стараться найти свой собственный голос, я имею в виду, свой стиль, свое видение музыки. Не пытайтесь…

Копировать кого-то?

Нам приходится копировать кого-то, все мы так начинали. Когда мы молоды, мы стоим на плечах великанов, потому что эти музыканты становятся нашими героями, и мы говорим «О, я хочу быть как он», и только спустя какое-то время мы понимаем, что дело не в том, чтобы быть как твой герой, нужно быть настолько же хорошим, но своим собственным лицом. Ну а потом нужно стать лучше своего героя (смеется). Я думаю, это самый важный совет. Будьте настолько хороши, насколько это возможно. Будьте сильными, верьте в себя, и не разочаровывайтесь, если будете спотыкаться и падать поначалу –

ничто не дается легко. Иногда нужно ждать, потом ждать еще, и ждать еще чуть-чуть, но если чему-то суждено случиться, то оно случится, и вот тогда вы должны быть готовы.

Большое спасибо за ваш совет и за эту беседу. Думаю, это самое интересное интервью, что мне приходилось брать у музыкантов за долгое время. Удачи вам во всех ваших начинаниях и работах.

Ты очень добра, спасибо. Мне тоже очень понравился разговор. Ты придешь на концерт?

Я точно приду.

Что ж, если будет возможность, подходи поздороваться и поболтать. Спасибо за интересные вопросы, увидимся. Пока!

Интервью: Wolfin
Вопросы: Blindman, Starbreaker, Wolfin
Перевод: Bansheerie
17 апр 2011 the End


	( 11 )


Mateas89 19 апр 2011, 02:15	Спасибо за отличное интервью!!! Оно действительно очень информативное и довольно немаленькое, но оно того чтоит)) Это же Джон Лорд - один из великих)
Tular 19 апр 2011, 02:26	Классно. Очень.
v_potemkah 19 апр 2011, 08:09	Восхитительно!
Alarmwolf 19 апр 2011, 19:05	ух, дочитал! Спасибо!)
him2009 20 апр 2011, 21:52	Джон Лорд настоящий музыкант и умный человек, каких поискать!
RECEPTORR 23 апр 2011, 10:46	Спасибо за интервью! Прекрасные вопросы - отличные ответы мастера! Получил удовольствие.
Sultan 26 апр 2011, 19:38	Не стареют душой ветераны. Спасибо за интервью.
Volot 28 апр 2011, 19:16	Образец грамотного интервью, в том числе и с неудобными вопросами, браво!!!
Merzbow 6 июн 2011, 14:12	Вот как нужно брать и давать интервью! Оно очень насыщено интересной и полезной информацией, а не просто рекламой с пиар функциями будущего альбома, как это обычно бывает. Теперь я понял, почему Джон ушёл из Deep Purple, несомннено талантливый человек. Было бы неплохо почитать его ещё раз!
Van Taig 28 июн 2012, 16:31	Да, замечательное интервью.
Van Taig 16 июл 2012, 22:03	Месяца не прошло с тех пор, как прочел. Кошмар. RIP, маэстро.
Комментарии могут добавлять только зарегистрированные пользователи. Вы можете зарегистрироваться на сайте или залогиниться через социальные сети (иконки вверху сайта).

Jon Lord

Благословленное поколение музыкантов

Mateas89

Tular

v_potemkah

Alarmwolf

him2009

RECEPTORR

Sultan

Volot

Merzbow

Van Taig

Van Taig